Попы в космосе - Алексей Винокуров

Секретарь. И что?

Эрос. Чего мне Ему сказать… если увижу?

Секретарь, с трудом пытаясь себя сдержать, ходит туда и сюда.

Секретарь (не выдержав, останавливается, кричит). Да не увидишь ты его!!! Понимаешь! Не у-ви-дишь!

Эрос (упрямо). Еще того не лучше. На небеса слетал, Бога не видел. Что паства-то скажет? Может, его и вовсе нет?

Диакон. Да, отец секретарь, скандальчик может выйти.

Секретарь. Так. Я понял. Вы это специально! Дурака валяете? Думаете, я разозлюсь и на ваше место другого определю? Ну, так вот, не надейтесь! Полетишь ты у меня в космос, отец Эро́с! Не собака, не лошадь, не Юрий, мать его, Гагарин, а ты полетишь! Собственной персоной! Готовься!

Выходит вон. Эро́с и диакон смотрят ему вслед.

Эрос. Что-то больно суров новый секретарь.

Диакон (разводит руками). Начальство.

Эрос. Да уж… Ну, а вообще что думаешь, отец Михаил?

Диакон. Прогневали мы Бога, отец Эро́с – вот что я думаю.

Эрос. Бога еще прародитель наш Адам прогневал…

Диакон (кивает). За его грехи и терпим. «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть…»

Эрос (нетерпеливо). Господь с ним, с Адамом. Нам-то что теперь делать?

Диакон (помолчав). Придется, видно, лететь. Другого выхода не наблюдаю.

Эрос. Да ты что? Лететь! Ты еще мне плыть прикажи…

Диакон. Да ведь двадцать первый век на дворе, отче. И не такие похабствия творятся, пора бы привыкнуть.

Эрос. Это пусть с другими творятся. Со мной – шалишь! Не пройдет.

Диакон. А чем мы лучше прочих?

Эрос. Во-первых, не мы, а я. Ты тут и вовсе не при чем.

Диакон. А во-вторых?

Эрос. Во-вторых, не готов я. Ни духовно, ни физически.

Диакон. Ну, так это… Подготовиться можно.

Эрос. Подготовиться, значит?! Так ты своего настоятеля, да? Иудиным целованием приложиться хочешь?

Диакон (струхнув). Да что вы, батюшка… Я ведь от чистого сердца! А вдруг и правда кого там встретите?

Эрос. Кого я там встречу? Там триста градусов мороза!

Диакон. Ну, так силам небесным все равно.

Эрос (изумленно на него смотрит). Ты это серьезно?

Диакон. А почему нет, отец Эро́с? Конечно, Господь Бог наш вряд ли на околоземной орбите обретается. Но ангелы там, херувимы…

Эрос (в сердцах). Дурак! Вот дурак – он дурак и есть!

Диакон. Да почему же сразу дурак?

Эрос. Да потому что соблазн это нечестивый, понимаешь, соблазн! По твоему, ангелы в космосе только моего появления ждут?

Диакон. Да я, отец…

Эрос. Довольно. Ты ведь что сейчас говоришь? Ты всю мистику христианскую обрушить хочешь?!

Диакон. Что вы? Даже в мыслях не было!

Пауза. Отец в волнении Эрос ходит туда и сюда.

Эрос. Вот ты говоришь: космос, ангелы, херувимы… ладно, пускай. А почему тогда они другим космонавтам не являлись, которые до меня?

Диакон. Так те атеисты были. А вы лицо духовное, в сущем сане. Вашу молитву скорее услышат, чем какого-то, прости Господи, космонавта. Тем более, что он и не молится вовсе.

Пауза. Отец Эро́с о чем-то тяжело задумался.

Эрос. Значит, полагаешь, нужно лететь?

Диакон. Так ведь и выхода никакого нету. Лететь – или сан с себя сложить. Уж лучше лететь с чистым сердцем, с надеждой, с радостью.

Эрос (смотрит перед собой, мрачнеет). А если там ничего нет? Вообще ничего? Ни Бога, ни ангелов, ни святых – только тьма внешняя и скрежет зубовный… И я это увижу? Своими глазами? Что тогда?!

Диакон (рассудительно). Тогда, батюшка, и думать будем. А дневи, как сказано в Писании, довлеет злоба его. Надо приуготовляться к тому, чего не избежать.

Эрос (после паузы). Ну, раз так, то и начинай.

Диакон. Что начинать?

Эрос (садится на стул). Приуготовляться!

Диакон. В каком смысле?

Эрос. В прямом. Готовь меня к полету. Как ты есть бывший офицер.

Диакон. Так я, батюшка, в ракетных войсках не служил. Я десантником.

Эрос. Ну, все равно… Дело военное, летучее.

Диакон. Не так, чтобы сильно летучее… Мы больше по падениям. Падать, пожалуй, научу.

Эрос (с досадой). Да зачем мне падать? Падать я и без тебя умею… Ох, Владычица Небесная, за что наказуешь? (Диакону.) Ладно, что помнишь о подготовке космонавтов?

Диакон. Перед стартом, вроде, не едят ничего…

Эрос. Это пусть… Поститься нам – дело привычное.

Диакон. Еще… на центрифуге вращаются.

Эрос. А это для чего?

Диакон. Чтобы не тошнило.

Эрос. Мудро. Это подойдет.

Диакон. Одна беда – центрифугу брать неоткуда.

Эрос. Центрифуга не твоя забота. Центрифугу я найду. (Встает со стула, ходит вокруг диакона, разглядывает его.)

Диакон (с подозрением). Что?

Эрос. Разоблачайся, отче!

Диакон. Это зачем?

Эрос. Будешь центрифугой.

Диакон (в ужасе). Ке… кем буду?

Эрос. Центрифугой, что непонятно?

Диакон. Как же это, помилуйте?

Эрос. Руки дай… Ну, давай, не бойся.

Диакон с сомнением подает обе руки. Эро́с берется за них.

Эрос. Держи крепче… вот. А теперь, отец Михаил, вращай меня.

Диакон. Да вы что, отец Эро́с?! На мне ангельский чин, как я вас буду вращать?!

Эрос. Вокруг своей оси… Что смотришь, давай!

Диакон сначала с сомнением и испугом, потом все смелее начинает крутить Эро́са вокруг себя.

Эрос (вращаясь). Что молчишь? Твори молитву!

Диакон. Да какую же? О здравии или упокоении?

Эрос. Какое упокоение?! О благополучном полете.

Диакон. Не знаю таких, батюшка!

Эрос. Чему вас только учат? Самых важных вещей и не знаете! Ладно, тогда вращай быстрее… Молитву уж я сам творить буду.

Диакон начинает вращать быстрее.

Эрос (испугавшись). Ох, матерь Божья… Пресвятые угодники… Помяни, Господи, царя Давида и всю кротость его… Спаси и помилуй на-а-а-с!

На этих словах срывается и вылетает вон из дверей. За сценой слышен грохот.

Диакон (с тревогой). Не долетит он до Луны… Как Бог свят, не долетит!

Диакон торопливо выходит вон. Становится темно.

Сцена вторая

Темно. В темноте слышны какие-то подозрительные звуки – шуршание, кряхтение, езда. Зажигается свет. Видна странная картина – легши животом на большой скейтборд, отец Эрос ездит туда и сюда, делая плавательные движения руками и ногами. Появляется матушка Ефросинья. Цепенеет, глядя на батюшку.

Эрос (напевно, продолжая ездить). «Вознесу Тя, Господи, яко подъял мя еси, и не возвеселил еси врагов моих о мне. Господи Боже мой, воззвах к Тебе, и исцелил мя еси. Господи, возвел еси от ада душу мою, спасл мя еси от низходящих в ров…»

Ефросинья. Ты что же это, отче, беснуешься? Зачем хулиганничаешь?

Эрос. Молчи, матушка! То не хулиганство, а имитация невесомости…

Ефросинья (крестится). Прости и помилуй нас, пресвятая Матерь Божья! Умом тронулся старый.

Эрос (останавливаясь). Понимала бы что. Меня сам владыка благословил.

Ефросинья. Владыка? На доске ездить? Ты бы еще на мотоцикле проехался.

Эрос. Даст Бог, и на мотоцикле проедемся. У нас, матушка, теперь такая жизнь настанет, что и печалиться не надо. Господь ныне упромыслил мне в космос лететь. Я, мать, теперь навроде Юрия Гагарина, такой же буду грешник великий…

Хочет ехать на скейте дальше, заводит отрывок из псалма.

Эрос. «Яко узрю небеса, дела перст Твоих, луну и звезды, яже Ты основал еси…»

Неожиданно Ефросинья упирается в скейт ногой, не дает ему ехать.

Эрос. Ты что, матушка?

Ефросинья. Не позволю. Стыд, срам!

Эрос (кротко). Срываешь космическую программу.

Ефросинья. Да хоть все программы на свете! Не допущу поношения! Если у тебя ум за разум зашел, у меня еще голова ясная.

Эрос. Произволению Божию противишься. Живьем, матушка, на небеса поднимусь, яко Енох и Илия…